Конструктор Калашников: предшественники (часть 4)

(Продолжение. Начало в статье «Конструктор Калашников... (часть 1), (часть 2), (часть 3)»)

Лето 1943 года для командования Красной армии выдалось урожайным на знакомства с новинками вражеского вооружения и военной техники. Конечно, на фоне захваченных танков или самолётов попавший под Холмом в руки красноармейцев образец нового немецкого «автомат-карабина», как его назвали в донесениях, особо важным трофеем не выглядел. Однако последствия его захвата для развития отечественного стрелкового оружия оказались не просто большими, а без преувеличения грандиозными.

Захваченным оказался MKb.42(H) — опытный образец фирмы Хенель из числа проходивших войсковые испытания в 93-й пехотной дивизии вермахта. Руководство Главного артиллерийского управления Красной армии (ГАУ КА), к этому моменту вдоволь хлебнувшее проблем с конструированием автоматического оружия под старый винтовочный патрон с закраиной, сразу оценило высокий потенциал нового боеприпаса. В частности, при обсуждении перспективных систем стрелкового вооружения в 1944 году указывалось:

«Необходимость решения вопроса о создании лёгких, портативных, безотказных и с высокой боевой живучестью систем автоматического оружия обуславливается ещё и тем, что манёвренные действия на коротких дистанциях стрельбы пехотного вооружения требуют активного участия всех средств пехотного вооружения в напряжённый период боя (т.н. атака)… Дальнейшая разработка и исследование этого вопроса должны быть направлены на создание карабинов-автоматов под патрон образца 1943 года с магазинным питанием на 30–35 патронов, весом не более 5 кг, обеспечивающих прицельную стрельбу до дистанции 1000 м. Одновременно с этим разрабатывать ручной пулемёт под этот патрон с ленточным питанием».

Интересно, что в некоторых вариантах первых требований к автомату под патрон образца 1943 года употреблялся также термин «тяжёлый автомат». По весу, в который на первых образцах мало кто укладывался, и прочим требованиям вырисовывалось нечто, скорее похожее на современный РПК, чем на индивидуальное оружие. Возможно, в ГАУ таким образом подстраховались на случай очередной неудачи в создании нового ручного пулемёта: 2–3 «тяжёлых автомата» с сошками, имевшиеся на отделение, в сочетании с самозарядными карабинами под аналогичный патрон позволили бы пехоте создавать хорошую плотность огня и без пулемёта.

Танкисты в роли третейского судьи

Насколько хорошо конструкторам удалось выполнить заказ военных, могут дать ответ, в частности, результаты испытаний ручных пулемётов Дегтярёва РПД-44 и автоматов Судаева АС-44, проведённые в сентябре 1945 года на научно-исследовательском полигоне Главного бронетанкового управления Красной армии (ГАБТУ КА). Поскольку ГАБТУ и ГАУ были равными по уровню управлениями, отзыв танкистов можно без особого труда зачесть как мнение «людей со стороны».

Поступившее на полигон оружие имело следующие характеристики (1 — автоматическая винтовка АВТ-40, 2 — пулемёт ДП, 3 — автомат ППШ-41, 4 — пулемёт РПД-44, 5 — автомат АС-44):

Предварительное опробование оружия особых сюрпризов не выявило: пулемёты и автоматы отработали вполне надёжно. Испытатели обратили внимание лишь на тот факт, что АС-44 засеивает землю гильзами на дистанцию до 12 метров. С одной стороны, это был обнадёживающий фактор — у автоматики был избыток энергии, с другой — находиться вблизи стрелка было опасно.

А вот испытание на кучность преподнесло сюрпризы. По результатам стрельб из РПД-44 на дистанции 100, 300 и 600 метров рассеивание примерно соответствовало ДП под винтовочный патрон. С АС-44 дело обстояло хуже. При стрельбе короткими очередями по 3–5 выстрелов относительно нормально удалось пострелять только лёжа на дистанции 100 и 300 метров, причём с сошек. На 600 метрах уложить в мишень все пули удалось лишь половине автоматов, а при стрельбе стоя получить пригодный для записи результат даже на 100-метровом рубеже удалось лишь для трёх автоматов из 10. При этом на 300 метрах и у этой троицы пули по мишени раскидало на полтора метра.

Определение практической скорострельности дало в среднем 191 выстрел в минуту у РПД-44, что было в два с лишним раза выше, чем у ДП, а для АС-44 насчитали в среднем 128 выстрелов в минуту.

Следующим испытанием для АС-44 стала стрельба с хода. Стрелявшие получили по восемь магазинов в сумках, при этом для их смены было разрешено останавливаться. Стрельба велась на дистанцию 300–150 м по мишени №23 «противотанковое орудие». Вероятность попадания в итоге была получена равной 6,8%, или в среднем 16 попаданий на каждые 240 выпущенных пуль, при этом скорость перемещения стрелков составила 1 м/с. Столь низкую скорость в отчёте объяснили «влиянием энергии отдачи автомата, оказываемой на плечо стреляющего».

Два автомата Судаева были проверены большим числом выстрелов на живучесть деталей и надёжность действия автоматики. Первый до конца отстрелять не получилось — после 5640 выстрелов сломался зацеп выбрасывателя. До этого момента этот экземпляр имел 20 задержек. Второй автомат показал себя заметно лучше, отстреляв в сумме 10 270 выстрелов (10 000 + 150 пробных + 120 на определение кучности). При этом было получено всего 19 задержек (0,18%).

В заключении испытателей было сказано, что в целом «7,62-мм пулемёт РПД-44 и автомат АС-44 по боевым и эксплуатационным характеристикам соответствуют современным требованиям войск». Автомат Судаева был рекомендован для вооружения взводов автоматчиков. Можно уверенно сказать, что если бы война затянулась, то уже осенью 1945 года или даже раньше Красная армия начала бы получать «наш ответ штурмгеверу» — доработанный автомат конструкции Алексея Судаева.

Другие претенденты

Самый первый «автоматный» конкурс, в котором победил образец Судаева, ничуть не уступал по накалу борьбы последующим этапам 1946–1947 гг. Например, вариант автомата представил Ф.В. Токарев. Свой АТ-44 он спроектировал на базе уже созданной автоматической винтовки АВТ, переработав конструкцию под патрон образца 1943 года. Однако, как показали испытания, с рядом инженерных решений автомат унаследовал и часть проблем винтовки. Стрельба из АТ-44 сопровождалась значительным числом задержек из-за сдвоенных выстрелов и поперечных обрывов гильз. Финалом стало, опять же, характерное для СВТ разрушение ствольной коробки.

Не упустил случая попытаться взять реванш за пистолетно-пулемётный конкурс 1942 года и Г.С. Шпагин, тогдашний основной соперник Судаева. Впрочем, Шпагина, как и Токарева, подвела любовь к уже проверенным и когда-то успешным решениям. Он выбрал для своего автомата схему автоматики со свободным затвором, которая прекрасно работала на пистолетах-пулемётах. Но для более мощного промежуточного патрона затвор Шпагину потребовался слишком тяжёлый — он весил 1,2 кг при общем весе оружия 5,5 кг. Разумеется, об эффективном контроле при стрельбе над оружием, в котором взад-вперёд движется значительная часть массы, говорить не приходилось. Живучесть деталей также оставляла желать лучшего. Можно сказать, что в данном случае Шпагин сыграл роль первопроходца, на своих неудачах наглядно показавшего: для промежуточного патрона схема автоматики со свободным затвором не годится.

Шпагин был не единственным, кто представил на испытания не совсем обычный — насколько это можно сказать про в целом новый для СССР класс стрелкового оружия — образец. Так, тульский конструктор С.А. Прилуцкий предложил автомат с автоматикой газоотводной схемы, с запиранием перекосом затвора… и сделанный по принципу, который сейчас называют компоновкой «булл-пап».

Ещё большей оригинальностью отличался проект А.А. Булкина. Чуть позже сделанный Алексеем Алексеевичем автомат дойдёт до финала конкурса 1947 года, до самого конца оставаясь главным соперником образца Калашникова. Но тот вариант, что Булкин сделал в 1944 году, был больше похож на его же опытный пулемёт 1942 года, чем на автомат — магазин был укреплён сверху ствольной коробки. Тем не менее уже тогда у автомата Булкина были хорошие шансы на победу.

«Особенностью этой конструкции стала рациональная схема короткого узла запирания, которое осуществлялось поворотом затвора на три боевых упора. Затворная рама, воздействуя на скосы затвора, осуществляла его поворот и запирание канала ствола. Это не только позволило успешно решить проблему поперечного разрыва гильз, но и найти путь к разгрузке ствольной коробки, что, в свою очередь, решало вопрос о переводе изготовления этой, одной из наиболее ответственных, детали автомата со станочной обработки на фрезерных станках на более прогрессивную штамповку из стального листа».

Как видно, соперников, как опытных и именитых, так и менее известных, но ничуть не менее талантливых, у Судаева в 1944 году хватало с избытком, но именно его автомат был признан лучшим. Главным козырем образца Судаева, как и в случае с пистолетом-пулемётом, стала высокая надёжность. Этого удалось добиться, в частности, выносом затворной группы с большими зазорами и малой площадью контакта подвижных поверхностей.

Главной причиной недостатков автомата оказалось стремление конструктора к выполнению изначального задания ГАУ КА на «тяжёлый автомат». Между тем в самом ГАУ пришли к выводу, что на роль ручного пулемёта в отделении подойдёт РПД-44 с ленточным питанием. В роли основного индивидуального оружия пехотинца АС-44 был всё же избыточно тяжёл, а поскольку война уже завершилась, можно было не спешить с принятием на вооружение не самого оптимального образца. На новых этапах «автоматного» конкурса Судаев имел все шансы стать фаворитом гонки, но судьба распорядилась иначе — заканчивать начатое им пришлось другим.

(Продолжение. Окончание в статье «Конструктор Калашников... (часть 5)»)

Андрей Уланов
WARSPOT